– Завтра отправляешься в Севастополь, – звучит голос человека, которого ненавижу всем сердцем.
– Это твои подопечные, – продолжает он, протягивая конверт, а я возмущаюсь:
– Но я снимаю турнир!
– Значит, больше не снимаешь! – с раздражением произносит мужчина.
– Но…
– София, тебе напомнить условия нашего договора?!
Нет! У меня отличная память, к сожалению…
– Но это не может длиться бесконечно! Вы обещали, что это временно! – эмоционально бросаю я.
– Да? Где бы ты сейчас была, если бы не я?! Работала бы от звонка до звонка, хлебала баланду и делила камеру с зечками!
Передергивает. И помимо ужасной картинки, что обрисовал Заболотский, напоминает об Артеме.
Сердце в груди сжимается. Я виновата в его смерти. И даже не смогла проститься с ним и попросить прощения. И до сих пор не знаю, где похоронили его родители и где они сейчас.
Сникаю.
Мужчина встает и, подойдя ко мне, кладет руку на плечо.
Вскакиваю, сбрасываю ее. Его поползновения в мою сторону пресекаю резко и однозначно. С меня хватит того, что я работаю на этого негодяя.
– Кто лучше тебя сделает мне золотые снимки? – сладко льет он в уши, но меня не пронять лестью. То, что я отличный фотограф, знаю и без него.
– Шантаж – это уголовно наказуемо! – чеканю ему то, что он прекрасно понимает сам, но мужчина затыкает мне рот:
– Ты бы лучше помалкивала и больше работала.
Понимая, что дальнейшие препирательства ни к чему хорошему не приведут, прекращаю спорить.
– Я смогу вернуться, как только сделаю снимки?
– Да, рыба моя.
Направляюсь к двери и буквально отшвыриваю ее вместе с секретаршей.
Я знаю, она любовница Заболотского. Не раз заставала их в пикантной ситуации, и ее поведение сейчас явно странно.
Неужели девица реально думает, что я хожу потрахаться с ее боссом?!
По-моему, с таким лицом, как я захожу в его кабинет, отправляются на казнь, а не получать удовольствие.
До дома иду пешком, пытаясь поднять настроение, прогнав в голове свой отшлифованный до блеска план избавления от рабства. Найти состоятельного парня, влюбить в себя и уехать в большой город, где смогу затеряться и порвать с прошлым. Первоначально, правда, все было задумано без присутствия посторонних людей, но отчим украл заначку. Скопить такую сумму снова с моими смешными подработками и потерять еще как минимум пару лет в этом аду – ужасная перспектива, а ехать ни с чем туда, где нет ничего и никого –страшно.
Открываю калитку и иду по тропинке к дому. Флинт бросается ко мне и требует ласки. Несколько минут треплю его лохматую морду под аккомпанемент его эмоционального тявканья.
Вхожу в дом.
Пипец!
Вот кого я точно не ждала увидеть, так эту пьяную рожу.
Он же должен быть на работе! Снова уволили?!
– Сонька, сбегай за бутылкой! – вопит нечто, что язык не поворачивается назвать мужчиной, едва фокусирует на мне свой мутный взгляд.
С пьяными спорить бесполезно, и я, игнорируя, литерой поднимаюсь наверх, к себе в комнату.
Сбрасываю сарафан, подхожу к шкафу, чтобы взять шорты и майку и переодеться для новой «командировки». Не хочу медлить и собираюсь отправиться в Севастополь прямо сейчас, чтобы быстро сделать работу и вернуться снимать турнир, а вернее, искать своего спасителя.
Слышу скрип двери и молча матерюсь на себя за то, что забыла ее запереть.
Масляный взгляд, от которого начинает подташнивать, наглая ухмылка…
– А ты так ничего! Сисястая!
Меня достали похабные взгляды и якобы случайные прикосновения этой свиньи, но сейчас он вообще перегнул палку!
– Пошел вон! – ору на отчима от нахлеста одних отрицательных эмоций на другие.
Идиотская улыбка на губах.
И как мать только его терпит?! По мне лучше быть одной, чем с таким быдлом.
Хватаю сумку, вытаскиваю из нее баллончик и направляю на него.
– Еще шаг и распылю эту гадость тебе в рожу.
Не понимает и приближается.
Делаю обещанное, и пока он кашляет и трет глаза, хватаю нужные для поездки вещи и сваливаю из комнаты.
На первом этаже налетаю на мать.
– Софийка, ты чего в белье по дому бегаешь?
– Спроси у своего… – не нахожу слов, как обозвать это ничтожество.
– Доченька!
Кривлюсь.
– Сегодня ночевать дома не буду, – бросаю ей и вылетаю во двор, чтобы одеться и уйти.